Духовные оружия против страха
— Батюшка, как понять, что твой страх патологический, чрезмерный?
— Человеку свойственно многого в жизни бояться, это естественно. А патологический страх — это, наверное, такой страх, который парализует волю и настолько овладевает человеком, что тот утрачивает способность действовать самостоятельно. Такой страх не предупреждает от опасности, а отравляет жизнь человека.
— Почему один человек боится меньше, а другой человек в такой же ситуации — гораздо больше, доходя до этого самого патологического страха?
— Это вопрос скорее не к священнику, а к психологу. Назову лишь одну причину, которая мне лично, как священнику, представляется тоже серьезной причиной, и которая лежит в основе очень многих страхов. Это маловерие.
В Священном Писании есть такой эпизод, когда Господь одному человеку, оказавшемуся в очень страшной ситуации, говорит: «Не бойся, только веруй». Эти слова для меня являются во многом ключевыми, когда я размышляю о том, что является причиной страха и каким путем нужно идти, чтобы страх преодолевать: не бойся, только веруй.
Страх и вера в этом высказывании противопоставляются, хотя на первый взгляд это может показаться непонятным. Если сделать опрос на тему, какое слово противоположно слову «вера», то в первую очередь, наверное, скажут «неверие» или «атеизм». А вот, судя по этим словам, — страх. «Не бойся, только веруй» — значит, чем больше будешь верить, тем меньше будешь бояться, и наоборот: чем меньше ты веришь, тем больше боишься.
Есть в Евангелии и другое место, когда апостолы переплывают море на лодке. Море разбушевалось, а Господь уснул и спит; и ученики, испугавшись, будят Его и говорят: «Учитель! неужели тебе нужды нет, что мы погибаем?» Господь запретил буре — она прекратилась, всё утихло. Он к ним обращается и говорит: «Что вы так боязливы? как у вас нет веры?»
Если дальше идти от Священного Писания, есть такие прекрасные стихи в Псалтири — 26 псалом, он начинается словами: «Господь просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся? Господь Защититель живота моего, от кого устрашуся?» Эти слова — они очень часто звучат в Церкви, — мне кажется, тоже ключевые. Они объясняют причину многих страхов, которые наполняют человека.
Когда совершается служба в храме, то священник неоднократно благословляет молящихся в храме людей словами: «Мир всем!» Что такое мир? Мир и есть, в общем-то, отсутствие тревог, страхов. Ведь ничто так не нарушает мир, как страхи и тревоги. Когда заканчивается наша Литургия, священник всегда возглашает: «С миром изыдем!» Предполагается, что у всех тех, кто был на службе, кто молился, кто причастился, кто исповедался, в душах должен воцариться мир. А когда этого нет, когда человек отделен от Бога, то любые бури могут бушевать у него в сердце.
Я не хотел бы упрощать и говорить о том, что все верующие люди смелые, они ничего не боятся, а неверующие, наоборот, трусливые. Это не так. Знаю, что среди людей, совершенно далеких от Церкви, неверующих, есть очень смелые и мужественные люди, и они всегда были; и наоборот. Отлично понимаю, что среди людей, которые ходят в храм и веруют, есть люди, исполненные страхами. Поэтому всё не так просто: верую — и ничего не боюсь. Но всё-таки, я считаю, основная закономерность именно эта.
Насчет себя точно могу сказать (это опыт моей жизни): в той мере, в какой я пребываю в вере, из души уходят всякие страхи, становится легко и ничего не страшно, ничего не боишься. Вера, конечно, не покидает — я даже помыслить не могу, чтобы вера меня покинула, чтобы я был неверующим, но когда, по тем или иным причинам, вера не настолько сильна, как она должна быть, по грехам или по каким-то другим причинам, то и начинаешь чувствовать какую-то неуверенность, внутреннюю тревогу, и спешишь вернуть этот мир, эту уверенность, эту силу молитвой и обращенностью к Богу.
— То есть первое духовное средство борьбы со страхом — молитва?
— Конечно. И не только своя личная молитва, но и молитва церковная, участие в Таинствах: исповедь, причастие. В книге отца Павла Флоренского «Столп и утверждение истины» в предисловии есть слова, которые меня в свое время очень сильно поразили, когда я еще был невоцерковленным и только делал первые шаги: «Церковность — вот имя тому пристанищу, где умиряется тревога сердца, где усмиряются притязания рассудка, где великий покой нисходит в разум».
Именно в Церкви, именно в церковности человек обретает мир, покой, уверенность. У всех по-разному, но про себя точно знаю, что до моего прихода в Церковь, до того, как стал сознательно верующим, я по характеру своему был склонен переживать, тревожиться, и состояние тревоги, ожидания перемен к худшему было очень мне присуще. Помню, часто никуда не мог от этого тревожного состояния деться. Но с моим воцерковлением, когда я сначала стал просто верующим, принял крещение, стал читать молитвы, ходить в храм, исповедоваться, это состояние ушло. Сказать, что сейчас, когда я уже священник, мне тревога совершенно не свойственна, было бы неправдой. Бывает, и переживаю, и тревожусь о том, о чем не надо бы тревожиться, но это уже совершенно всё по-другому, несоизмеримо с тем, как это было раньше.
Наверное, пока мы живем, мы все будем в той или иной степени о чем-то тревожиться, но дай Бог, чтобы это было в разумных рамках, чтобы это не мешало нам жить полноценной жизнью и делать то, что мы должны делать в жизни.
— Какие еще известны духовные средства борьбы со страхом, тревогами?
— Одной из серьезных человеческих проблем является зацикленность на самом себе. Следствием этого тоже является страх. Христианская позиция как раз другая. В идеале человек должен забыть вообще о самом себе. Есть одна древняя молитва, в которой есть такие слова: «забывающий себя обретает себя». В той мере, в какой я забываю себя, в такой мере я не просто обретаю себя, но и освобождаюсь от страхов. Потому что самость, обращенность на себя — это такая почва, на которой растут всевозможные страхи и боязни. И наоборот, когда человек отдает себя другим, когда человек живет не по принципу «брать», а по принципу «давать», то страхи уходят. Поэтому чем больше будет эгоизма, эгоцентризма, обращенности на себя, тем боязливее, трусливее и неувереннее будет человек, и наоборот.
— А от чего усиливается страх смерти? Как с ним бороться?
— Во-первых, страх смерти — это нормальный страх. Когда мне от некоторых людей приходится слышать, что они не боятся смерти, я даже не очень в это верю. Посмотрим, повторят ли они эти слова, когда будут лицом к лицу перед смертью. Если для нас образец Иисус Христос и нет никого выше Него, то мы знаем, что Иисус Христос смерти боялся. В Гефсиманском саду Он молился до кровавого пота, просил Отца, чтобы его миновала чаша сия. Это уже говорит о том, что Он, как нормальный человек, не хотел смерти, боялся ее.
Бояться чего-то нормально. Потому что страх — это естественная реакция на то, чего мы не хотим, чтобы было в нашей жизни. Но дальше начинается и другое: кто кого побеждает — этот страх человека или человек страх? Говорят, что храбрый человек — это не тот, кто не боится, а тот, кто умеет преодолевать свой страх и поступать в жизни вопреки ему. Иисус Христос молился о том, чтобы эта чаша была пронесена мимо Него, но когда Он услышал от Отца, что нет, Он должен на это пойти — Он пошел, как ни было страшно и больно.
Дальше возникает вопрос: как сделать так, чтобы этот страх нас не парализовал, не мешал жить полноценной жизнью? Какая сила противоположна смерти? Что может победить смерть?
Только любовь. Вот сейчас мы празднуем Пасху. Смерть побеждена, она побеждена любовью. Любовь — единственная сила, которая сильнее смерти. Следовательно, и страха смерти. Поэтому, чем больше в человеке любви, тем меньше он зависит от страха смерти, тем меньше страх смерти им владеет.
Если говорить о людях неверующих, то для них смерть — это уничтожение, это гибель. С одной стороны — страшно, а с другой стороны, некоторые думают: что там страшного? Ну не будет и не будет...
Для верующего человека смерть — это начало новой, иной жизни. Но верующий человек тоже обычно боится смерти. Почему боится? Потому что все равно это тайна. Человек стоит перед неизвестностью. И хотя даже он верит, что есть жизнь вечная, но верить — это еще не значит знать. Вера всегда предполагает наличие какого-то элемента сомнения. И уже замечено, что в той мере, в какой человек примиряется со своими обидчиками, прощает тех, кто сделал ему какое-то зло, и, в свою очередь, старается исправить вину, искупить ее перед теми, перед кем он виноват (в этом и проявляется любовь), в той мере страх смерти уходит.
В проповедях владыки Антония Сурожского есть прекрасный пример про человека, который умирал от рака. Владыка Антоний (тогда он еще был священником) предложил ему посвятить последние недели или месяцы жизни тому, чтобы примириться со всеми людьми, с которыми он в жизни вступил в конфликт, имел какие-то обиды. Владыка рассказывает, что достаточно долгое время они это делали: он привозил к нему этих людей, они писали письма, молились за тех, с кем не успел примириться при их жизни. Постепенно этот список сужался, люди примирялись. В конце, когда этому человеку оставалось жить несколько дней, он уже был весь высохший, тем не менее, такая радость сияла на его лице! И он тогда сказал, что я телом уже почти мертв, а душой... — я когда был здоров, никогда не чувствовал себя настолько живым и живущим такой полноценной жизнью, которой живет моя душа сейчас; поэтому мне сейчас смешно даже подумать, что существует смерть. Я чувствую, что никакой смерти нет.
То состояние, которое стяжал этот человек своим примирением со всеми, оно внутреннее; не надо никаких доказательств того, что нет смерти — это доказательство внутри тебя. Думаю, и мы в той мере, в какой мы идем этим путем (а Церковь нас и ведет этим путем, мы должны каждый раз идти к Чаше причастия, примирившись со всеми), в той мере человек становится свободен, становится выше этого страха смерти.
Еще одна вещь важна для победы над страхом смерти. Это чистая совесть. Многие святые отцы пишут о том, что чем чище совесть человека, тем меньше он боится смерти. Поэтому работа со своей совестью, очищение своей совести, следование велениям своей совести — это могучее средство обрести мужество и ничего не бояться.
Любовь, чистая совесть, примирение, прощение — вот то, что первое приходит в голову, что должен делать человек, чтобы страх смерти не господствовал над ним.
— Как быть с тревогой за близких? Многим людям такой страх, даже в чрезмерной степени, кажется нормальным, благородным. Согласны ли вы с тем, что боязнь за близких вполне нормальна, даже если доходит до болезненного состояния? Как быть с этим страхом?
— Изначально страх, переживания за близких — это здоровое, нормальное состояние. Скорее, было бы удивительно, если бы мои близкие находились в опасности или был бы тяжело болен человек, а я спокойно к этому относился. Это говорило бы о моей черствости, о том, что у меня каменное сердце. Почитаем святых отцов, даже в Евангелии Господь порой тревожится. И апостол Павел в некоторых посланиях прямо пишет, что он переживает, скорбит, тревожится о ком-то. Поэтому, тревожиться за близких нормально.
Но понятно, что состояние болезненного страха — это состояние ненормальное, а значит, и доходить до этого состояния не нормально. Здесь я опять возвращаюсь к вере. На Божественной службе очень часто звучат такие слова: «Пресвятую, Пречистую, Преблагословенную, Славную Владычицу Нашу Богородицу, и Приснодеву Марию со всеми святыми помянувши, сами себя и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим». Смотрите: самих себя и друг друга, и всю свою жизнь Христу Богу предадим. Доверие воле Божией. Ввериться в волю Божию! Вот то, что от нас требуется.
Мы постоянно читаем молитву «Отче наш», в которой звучит «Да будет воля Твоя». Есть прекрасная молитва оптинских старцев: «Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить всё, что принесет мне наступающий день; дай мне всецело предаться воле Твоей святой...» Вот тот путь, которым человек преодолевает и тревогу за близких.
Тревога за близких, может быть, даже гораздо больше имеет место, чем за себя. Человек говорит: ну, будь со мной что будет, но я не могу за своего сына не переживать, который сейчас оказался в такой ситуации. Или еще за кого-то. Поэтому, переживания за близких — они правильные, а вот дальше что? Любые сильные переживания выплескиваются во что-то. И тут очень важно, чтобы они правильно выражались. Допустим, я могу ходить и трястись весь, каждому знакомому звонить и говорить: «Как страшно! Какая беда!», — всячески выражать свою тревогу и ничего при этом не делать.
Беспокойство за близких имеет свою энергию. И эту энергию надо во что-то реализовать. И вот она реализуется в то, что у человека трясутся руки, выступает пот, отказывают ноги или еще что-то... А надо эту энергию трансформировать в молитву. В той мере, в какой я боюсь — в такой мере я должен усердно молиться. И тогда этот страх принесет должные плоды.
Переживаешь о ком-то — правильно делаешь, переживай, если человек попал в трудную ситуацию; но пусть это переживание приведет тебя либо в Церковь, где ты напишешь записку, где ты помолишься, поставишь свечку, какую-то жертву принесешь, либо просто будешь сам молиться. Если трансформировать свой страх в молитву, в заботу или в иное полезное русло, то этот страх принесет свою пользу.
В молитве очень важна сила и искренность. Если я вижу, что какой-то человек находится в опасности, но это чужой мне человек, малознакомый, и я чисто по долгу тоже за него помолюсь: «Господи, помоги этому человеку, он в опасности», но сам я за него не боюсь. Это будет одна молитва. А когда я переживаю за этого человека и с этим переживанием молюсь — это совершенно другая молитва. Такая молитва действительно может принести плоды.
Мне сейчас вспомнился эпизод, описанный у отца Софрония (Сахарова) Он рассказывал, как на Афоне они, монахи, наблюдали в окно за лодкой, которая должна была пристать к берегу. Был очень сильный шторм, лодку било. Люди, которые были на лодке, боролись всеми силами, но была опасность, что их сейчас выбросит на скалы, они разобьются и погибнут. Монахи смотрят в окно, молятся, конечно, чтобы им помочь. И молодой монах вдруг сказал неожиданно: «О, Господи! Как же болит у меня сердце за этих людей!» И тогда отец Силуан сказал ему: «Раз ты молишься за них с болью сердечной — значит, они спасутся». И действительно, скоро они всё-таки преодолели, спаслись и поспешили мокрые в храм служить благодарственный молебен.
Поэтому страх, боль в сердце за близких пусть не приводит нас к апатии, когда человек опускает руки, перестает что-либо делать, а пусть человек, наоборот, действует; и молитвой, и теми средствами, которыми, помимо молитвы, он может действовать сам.
— Что такое страх Божий, и имеет ли он что-то общее с обычным страхом?
— Конечно, имеет. Что значит бояться? Это значит, чего-то очень сильно не хотеть. До такой степени не хотеть, что если это все-таки произойдет, то это воспринимается как какая-то страшная катастрофа. В этом смысле страх Божий имеет нечто общее с любым другим страхом.
Но, может быть, этим всё общее и заканчивается. Страх Божий — это единственный страх, который возвышает человека, а не унижает. Любой страх мучителен. Как говорит апостол Иоанн Богослов: «В страхе есть мучение. Совершенная любовь прогоняет страх». А вот страх Божий не такой. В нем не то что нет никакого мучения, а наоборот, он приносит в душу мир, радость, даже более того — веселье. В одной из церковных молитв есть такие слова: «Возвесели сердца наша, во еже боятися имене Твоего святаго» («Возвесели сердца наши, чтобы бояться имени Твоего святого» — ред.). И в некоторых других молитвах встречается: «Господи, дай мне веселиться, пребывая в страхе Твоем» — примерно такой смысл.
На первый взгляд может показаться: как в страхе может быть веселье? А вот страх Божий именно такое имеет свойство.
Дело в том, что обычно не уживаются вместе разные страхи. И тот, кто боится чего-то одного, уже не боится другого. Как говорят, «клин клином вышибают», и один страх может вытеснить другой. Человеку все равно свойственно чего-то бояться. Но когда я боюсь чего-то большего — я перестаю бояться чего-то меньшего. У меня неприятность на работе, я знаю, что мне завтра могут объявить выговор, я этого очень сильно боюсь. И вдруг мне вечером сообщают, что анализы показали страшный диагноз, что мне нужна операция. Естественно, что я уже больше боюсь этой операции. Мне кто-то напоминает про работу — а мне сейчас уже не до выговора, у меня есть страх посерьезней. Т.е. один страх вытесняет другой.
Так вот, человек, который по-настоящему боится Бога, — он уже никого и ничего в жизни не боится. И это здорово. Это по-настоящему мужественный и смелый человек. Потому что если его начнет пугать что-то, то он говорит: «Я Бога боюсь! И я буду еще вас бояться, когда я Бога боюсь?!»
Это было хорошо заметно во времена сталинских гонений. В лагерях, в тюрьмах, в ссылках наиболее мужественно вели себя христиане, верующие люди. Они не боялись там, где боялись другие. Анастасия Цветаева (сестра писательницы Марины Цветаевой) рассказывала в своих воспоминаниях: когда ее арестовали, когда допрашивали, пугали, грозили, она смеялась: «Чего вы меня пугаете? Я Бога боюсь. Что бы вы мне ни сделали — всё это будет во славу Божию, если я буду с верой». И от нее отставали часто, потому что понимали, что таких не напугаешь.
Что же такое страх Божий? Часто думают, что страх Божий — это страх наказания Божия. Это не совсем так. Отчасти это и правильно, что страх наказания; только наказание Божие не надо воспринимать как кару, месть. Как с любимым человеком: я могу этого человека оскорбить, обидеть, и он повернется и уйдет. Он не будет меня никак наказывать, он просто уйдет. И я останусь без него. Человек, который уже имеет опыт пребывания в благодати Божией, который знает чувство близости Бога, пережил пребывание в любви Божией, и который знает, что любой грех, любое недоброе слово, нехороший поступок ведет к тому, что благодать исчезает, тот человек боится ее потерять. Он боится соврать, оскорбить кого-то, боится осудить, потому что он знает, что как только он это сделает, сразу почувствует, что потерял, утратил ту гармонию, радость, тот мир в душе, которые даются только благодатью Божией. Одна из сторон страха Божия — это страх оскорбить Бога, оттолкнуть благодать Божию какими-то своими поступками, которые не совместимы с благодатью Божией. Потому что Бог не может в нечистоте пребывать.
Другая сторона страха Божия — это благоговение. Это ощущение предстояния пред Богом. Ведь мы все верим, что Бог есть. Но мы очень часто не чувствуем Его. Потому что мы ведем себя так, что человек со стороны, неверующий, может сказать: «Он тоже не верит». Да потому что, если бы ты верил, ты бы разве сказал такие слова? Ты же знаешь, что нельзя.
Вот все мы знаем, что нельзя никого осуждать, нельзя злословить. И, тем не менее, мы, верующие люди, с легкостью злословим, осуждаем. И когда говорят: «Слушай, ну вот ты же знаешь что нельзя?» — «Знаю...» — и продолжаешь. — «А вот представь, что здесь сейчас с нами, видимым образом был бы Иисус Христос. При Нем бы ты сказал эти слова?» — «Нет, конечно.» — «Так Он же присутствует здесь невидимо! Ты же в это веришь?» — «Верю. Верю, но не чувствую этого»...
А вот страх Божий — когда человек не просто верит в то, что всё, что происходит в его жизни, в присутствии Божием происходит, а когда он каким-то непостижимым чувством реально ощущает присутствие Божие рядом с собою. И именно это ощущение не позволяет ему сделать многих вещей, которые он мог бы сделать по причине своих немощей.
Всегда страх представлялся чем-то недостойным. Сказать, например, «Я боюсь на войну идти» — было стыдно. А вот сказать «Я Бога боюсь» — это всегда считалось силой, достоинством человека. Помните, как на кресте, когда распинаются два разбойника рядом с Иисусом Христом, один поносит Иисуса Христа, а второй говорит: «Или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? и мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал». Как раз не бояться Бога в те времена, считалось чем-то постыдным.
Помню в детстве, когда о вере в Бога я еще ничего не знал, с недоумением читал слова Пушкина о ветре в любимой «Сказке о Царе Салтане»: «Ветер, ветер! Ты могуч, Ты гоняешь стаи туч, Ты волнуешь сине море, Всюду веешь на просторе. Не боишься никого, Кроме Бога одного». Теперь эти слова очень близки и понятны! Этого и хочу пожелать всем и себе: не бояться никого, кроме Бога одного.
©grozniedni.ru
7171 |
Протоиерей Игорь Гагарин |
Версия для печати |
Смотрите также по этой теме: |
Любой страх можно преодолеть через социальную позитивность (Психолог Александр Колмановский)
Анатомия страха (Кризисный психолог Михаил Хасьминский)
Антидепрессант №1 (Дмитрий Семеник)
Как правильно переживать за близких (Дмитрий Семеник)
Страх – это следствие недоделанной работы над собой (Андрей Кочергин)
Психологические и духовные методы преодоления навязчивых мыслей (Кризисный психолог Михаил Хасьминский)
В основе всех страхов – страх смерти (Психолог Елена Орестова)
Не желайте зла. Психиатр — о том, как не сойти с ума в смутное время (Максим Малявин, психиатр)